Голос женщины в истории. Заключение.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Переходим к светским женщинам.

Элеонора Аквитанская. 

Её отличало более чем скептическое отношение к религии.

Ей принадлежит заслуга открытия для Европы, да и для всего мира,  понятия «куртуазная любовь». То есть любовь вежливая, придворная. Элеонора поощряла суды любви и турниры любви. Все это она делала при своих дворах в Труа, в Орасе и будучи герцогиней Аквитанской и потом, разведясь с Людовиком VII и перестав быть королевой Франции, но ещё не став королевой Англии, она в этот период устраивала вот такие празднества. И туда съезжался весь цвет Европы.

Она впервые сформулировала идеал рыцарственного отношения мужчины к даме. Все, что мы знаем о рыцарской любви, о любви куртуазной, мы знаем благодаря Элеоноре Аквитанской. Современники описывают её, как женщину необыкновенной красоты, равно как и трубадуры и миннезингеры. Возможно, там есть элемент художественного преувеличения, но мы то знаем, что некрасивых женщин не бывает.

Элеонора прожила 82 года и родила семерых детей. Это и по нынешним-то временам подвиг, а для того времени она смотрелась, как Мафусаил. Так долго в те времена никто не жил. Среди её детей было несколько королей, в том числе Ричард Львиное Сердце.

Когда Элеоноре  было 70 лет,  в Англии был устроен рыцарский и поэтический турнир в её честь и трубадуры признали её королевой турнира. Возможно, тут был элемент вежливости и признания всех её великих заслуг, но поэты уверяют, что она была краше всех остальных дам.

Стоит рассказать об одном её нововведении.

На этой фотографии изображена «Игра в шахматы в живую».

Самая ценная фигура в шахматах — Король. И это типичное отражение средневековых взглядов. И при этом король в шахматах абсолютно беспомощен. И без ладей и коней, без слона (офицера) и без пехоты (пешек) король ничего сделать не может. А вот самая сильная фигура называется «ферзь». Есть мнение, что это слово происходит от персидского «ферзан», что означает «ученый». Нет, ферзь происходит от слова «визирь» говорили арабы. И тогда понятно, почему это самая сильная фигура. Это мудрец при короле. Это он ведет всю битву, это он может передвинуться в любую точку на поле, потому что ферзь ходит по всем направлениям. И понятно также, что для пешки желанная цель превратиться именно в ферзя.  Но ферзь — это однозначно мужская фигура. А как мы сейчас называем эту фигуру в быту? Верно, Королева!

С каких пор ферзь, мудрец, визирь, советник короля стал вдруг Королевой? Разве королевы принимали участие в битвах? А ведь шахматы — это полный аналог средневековой битвы. Кто совершил ту революцию в шахматах и тем самым в мировоззрении средневековых людей?

Элеонора! Это сделала именно она! Именно при её дворе самую главную фигуру на шахматном поле  стали называть Королевой. И Королева стала решать исход битвы. А разве это было на самом деле? В реальной жизни? Элеонора перевернула взгляд на проблему. Это была поистине великая женщина.

Перемена взгляда на шахматы более значимая вещь, чем нам кажется. С игры в шахматы, в которую играли все ученые люди Европы, через игру в шахматы внедрялись новые идеи. В том числе и революционная и колоссальная по своей значимости идея о том, что война-то ведется ради женщин. И женщина на самом деле все решает. В действительно это было далеко не так, но это было некое торжество мечты.

Так и любовь…. Разве она всегда бывает куртуазной? Но в идеале она должна быть такой. Приближаться к своей рыцарской ипостаси. И кто сделал для этого больше, чем великая женщина Элеонора Аквитанская.

Её поведение никогда не вызывало уважение церкви, но она всегда относилась к этому в высшей степени философски. Это была великая женщина — блистательная интриганка, превосходная поэтесса и ценительница поэзии, живописи и других искусств. Она обладала великолепными организаторскими способностями.

Её жизнь и поступки послужили тому, что в средневековой Европе изменилось отношение к женщинам. И это был по истине революционный переворот.

Элеоноре полагается от всех потомков, в том числе от нас с вами, низкий — низкий поклон.

А мы идем дальше и поговорим о достойной продолжательницы дела Элеоноры.

Она не была королевой, но была из знатного рода. Это Кристина Пизанская. 

Кристина — итальянка по рождению, но всю жизнь жила во Франции и была пламенной патриоткой Франции. Писала по-французски и по латыни. На итальянском писала мало и к итальянцам относилась снисходительно.

В 15 лет Кристина вышла замуж, до этого получив великолепное образование при дворе французского короля Карла. Она имела доступ к уникальной библиотеке, в которую не каждого мужчину допускали, и читала такие сочинения, которые не каждый ученый монах мог иметь в своем распоряжении. Кристина оказалась исключительного ума и способностей. Ей очень повезло с замужеством, она просто обожала своего мужа — королевского нотариуса. Но он умер во время чумы через 5 лет после брака. И она осталась в двадцатилетнем возрасте вдовой с тремя детьми. И умер король, который был покровителем семьи, умерла мать Кристины. Ситуация была просто аховая. Что было делать? С тремя детьми и при её блестящем имени и с тремя несовершеннолетними детьми, и даже при её все ещё не поблекшей красоте, найти мужа было совсем непросто.

И она приняла фантастическое по тем временам решение. Она решила зарабатывать мужским трудом. Это первая в истории женщина, которая стала зарабатывать мужским трудом — сочинением книг. Это первая женщина — писательница, которая жила на доходы от своих литературных трудов.

Она писала на темы, потрясающие своим разнообразием.

Например «Наставления на тему по ведению разумного домашнего хозяйства». Или написанные ей «Наставления По управлению поместьем», не управляя именем ни одного дня, потому что знала все теоретически. Она написала наставления для рыцарства — как готовиться к походу и как вести себя на войне. Это же просто фантастика! И говорят, эта книга пользовалась успехов. Она писала и духовные наставления. Она писала сочинения, комментирующие древних авторов, с которыми она была превосходно знакома — Плутарха, Валерия Максима, Горация.

И особый пласт её сочинений — книги в защиту женщин. До этого никто в защиту женщин не писал. Писали только против.

Поскольку мерзость женской природы была совершенно очевидна для сочинителей пасквилей про женщин, то они даже не подозревали, что найдется кто-то, кто бросит им перчатку и вступится за достоинство всего женского рода.

А многие сочинения так и назывались — «О мерзости женской природы» и эту тему активно развивали. Кто изощрялся и преуспел в этом жанре? В основном это были люди церкви и надо признать, что это не делает им чести. Хотя, это можно понять — монахи дали обед безбрачия и, конечно, он их ужасно тяготил, ибо по сути был чем-то совершенно анти человеческим. И это, не оправдывая всех крайностей таких церковных сочинений, хотя бы по мотивам понять можно. Менее понятно, когда подобное отношение к женщинам исходило от рыцарства, которое должно бы дамское сословие защищать. Но и дворянство изощрялось в этих анти женских сочинениях.

 

И здесь мы сделаем небольшое отступление.

Два добрых рыцаря и человека вполне ученых Гильом де Лоррис в 1230 года, а потом в 1275 году Жан де Мен  написал «Роман о Розе» От такого названия можно ожидать чего-то возвышенного, духоподъёмного и говорящего дамам комплименты. Ни тут-то было! Весь свой пыл и немалую эрудицию эти два мужа потратили на сбор цитат, которые выставляют женщину в самом черном, мрачном и невыгодном свете. Они подобрали эти цитаты из античных, средневековых авторов и их современников. Была проделана огромная работа. И все для чего?  Чтобы доказать, что женщины существа дурные, глупые, суетные, льстивые, жадные. Они мотовки, они сплетницы, в общем женщина — воплощение всего самого гадкого. Но зато мужчины — образец добродетели. И это даже не обсуждалось. И от женщины ничего доброго ждать не приходится.

 

Вдохновлялись Гильом де Лоррис и Жан де Мен библейским каноном.

Но взяли они себе в путеводную звезду не книгу «Песня Песней», где прославляется эротика и чувственная любовь. А взяли они мрачную книгу Экклезиаста. Возможно, самую мрачную книгу вообще в мировой истории, а не только в библейском каноне. Книга приписывает царю Соломону, но мы скажем так — автор  этой книги говорит «горше смерти женщина. И руки её сети, и сердце её оковы. И праведник избежит уловления, а злодей попадет в расставленные ею силки». Вот эта фраза и вдохновляла авторов. Вместо того, чтобы оспорить, они шли как раз по фарватеру этой фразу.

 

«Роман о Розе» был очень популярен. Его читали рыцари, горожане, монахи и черпали в нем вдохновение для своих новых анти женских сочинений.

Кристина Пизанская бросила им вызов и в 1400 году написала опровержение, полемику на «Роман о Розе». Книга, которую написала Кристина, называла «О женском граде». В книге она очень едко высмеивает анти женские предрассудки. Не менее едко высмеивает она и так называемое «рыцарское» отношение к браку и любви, при котором брак мыслится как нечто совершенно духовное без его хозяйственной и физической стороны. Кристина пишет, что женщины — совершенно земные существа и они хотят всех радостей жизни точно так же, как и мужчины.

Отдельная глава посвящена чудовищному с нашей точки зрения заблуждению той эпохи. Оказывается, женщинам не нравится, когда их бьют и они совершенно не рады, когда муж берет плетку или палку. И женщина не усматривает в этом знак благоволения мужчины к ней — «бьет, значит, любит».

 

Кристина преподносит свою книгу королеве Изабелле.

Кристина заставила слушать себя не только женщин, но вот Кристина, читающая книгу мужчинам.

Обратите внимание — Кристина сидит, а мужчины стоят. У одного из них на поясе кинжал, значит, это мужчина знатного рода, потому что только дворянам разрешалось носить оружие. Остальные слушатели — горожанин, монах, купец. Здесь все сословия средневекового общества.

Это неслыханная прежде ситуация — женщина поучает мужчин, рассказывает им нечто неведомое им прежде о женской природе.

И это была первая женщина, которая без всякого самоуничижения и ложного стыда, а напротив, с истинным достоинством сказала «Да, женщины отличаются от мужчин. И абсолютно конкретно указала чем. Но при этом женщины ничуть не хуже. Женщины — полноправные личности. Женщина не орудие для удовлетворения мужских прихотей, будь это любовь, будь это секс, будь это желание иметь законных наследников. Женщина — полноправная, самоценная личность, великое творение Божье.

Кристина Пизанская — этот тот образ ученой женщины, который процветет спустя четыре столетия.

 

Французские салоны. 

На этом гобелене изображен салон с великолепной достоверностью. Салон — это достояние французской культуры. Салон — это место, где собираются люди по специальному приглашению. И в салоне царит женщина. Люди приходят посмотреть на царицу салона. Это всегда дама. Она может быть очень красивой, как мадам Рекамье или совсем некрасивой, как мадам де Суси.  Она может быть фантастического ума и исключительных качеств, как мадам де Сталь, а может быть женщиной совершенно обычной, но вошедшей «в случай», то есть в фавор, как мадам де Рамбуйе. Не важно!  Но это женщина, попасть в салон к которой за честь считают все мужчины. И туда не может прийти без приглашения никто, кроме короля.

Женщина — хозяйка салона, она определяет интеллектуальную моду, она определяет, кто будет «гвоздем программы» на следующем заседании салона. Собирались салоны, как правило, еженедельно. И у каждого салона был jour fixe, то есть фиксированный определенный день, когда салон и проходил.

Женщина хозяйка салона, а отнюдь не её муж, хотя он мог все это спонсировать. Но реально душой салона была она, женщина. Именно хозяйка салона определяла, будут ли говорить об астрономии,  или о философии, или о текущей политике, или о религии  и её влиянии на нравы.  Все зависело от нее. Её благосклонности все добивались, она устанавливала правила в салоне.

И выступить в салоне считали за честь великие мужи этой эпохи — Ларошфуко, Мольер, которого, кстати, не на все салоны звали, потому что он их высмеивал в пьесе «Смешные жеманницы». В салоны приглашались Де Ламбер, Руссо, Вольтер, Гельвеций — все те люди, которых мы теперь знаем, как «энциклопедистов». Люди, которые подготовили интеллектуальный переворот в истории Европы. Да, все они были мужчины. Ни одной дамы среди них не было, но они набирались своих мыслей, их аргументы оттачивались, их вера крепчала, они заводили новые знакомства, они обогащались новыми идеями в салонах, организаторами и руководительницами которых были дамы.

Это французское явление скоро перенеслось во все европейские столицы — Вена, Берлин, Дрезден, Лондон, а там и Петербург. Москва, надо сказать, чуть-чуть отставала… Но к концу 18-го века салоны были и в Москве. Парижские салоны всегда были образцом моды и образцом галантности, образцом ведения разговора и образцом политической смелости. Подлинная революция делается в умах, и в салонах эти революции совершались.

Эти женщины, хозяйки салонов,  не оставили никакого книжного наследия. Правда, некоторые из них писали и стихи, и прозу, и пьесы, но эти произведения не пережили их создательниц. То есть, это была литература своего времени. Никто из них не вошел в историю французской и тем более мировой литературы. Ну и что? Не важно! В то время их книгами зачитывались наравне с сочинениями Вольтера, Гольбаха и Руссо. Неслыханная прежде ситуация — женщина заставляет говорить с собой на равных. И с женщиной говорят на равных.

Вы правы, это случалось и раньше. Отступим на некоторое время назад и посмотрим на даму, с которой любой мужчина разговаривал не просто на равных, но стоя на коленях.

Это королева Елизавета, упорно настаивающая на своей девственности. Не будем это оспаривать из уважения к ее памяти. Он не вышла замуж, это правда! Она отказала даже Ивану Грозному! Представляете, какого нрава была женщина!? При ней расцвела английская экономика, флот, при ней была разбита непобедимая Армада. При ней расцвел английский театр и литература — Кристофер Марло, Фрэнсис Бэкон, Шекспир… Это была женщина изумительных дарований и качеств, до сих пор почитаемая в Англии, как образец монаршей власти.

 

Да, разумеется, с такой дамой все разговаривали снизу вверх, так же, как с Екатериной Великой.

 

Что же произошло? Во-первых, происходит переворот в европейской ментальности. Оказывается, королевы могут управлять не хуже королей. Англия, конечно, подает пример, как самая свободная страна в Европе. И вот неожиданно эту эстафету подхватывает Россия.

Хотя, Екатерина этническая немка, но эту землю признала своей и сделала для нового Отечества больше, чем те, кто здесь родился. Екатерина смогла организовать первый в мире виртуальный салон — она переписывалась с теми энциклопедистами, которых не могла приглашать на свои ассамблеи еженедельно. При ней салоны расцвели и в Петербурге, и в Москве. Она им очень покровительствовала и она очень стремилась к тому, чтобы Россия была вровень с Европой не только в военном, не только в экономическом, но и в культурном плане. Екатерина была первым из российских государей, озаботившейся имиджем России. При ней расцвел театр, живопись, академии. То есть, свобода нравов была, возможно, максимальной за всю историю Российской державы.

Последние несколько лет её царствования, когда она уже вошла в лета и умерли её великие соратники, немного омрачат великое сияние её царствования, но не настолько, чтобы мы не могли называть её Великой.

А вот одна из женщин, с которой Екатерина дружила….   Екатерина Романовна Дашкова (урожденная Воронцова).

Екатерина Воронцова ещё с юности дружила с Екатериной Алексеевной, тогда ещё великой княгиней. После  брака с Петром III дружба только укрепилась и она очень способствовала перевороту, который возвел Екатерину на престол. Но после этого с ней случилось то же самое, что и с Никитой Ивановичем Паниным. Она хотела быть подругой. императрицы. Но, правда, не ей, а Панину Екатерина сказала: «Никитушка, на троне друзей нет! Ты — подданный». Вероятно, Екатерина Романовна хотела видеть себя гражданкой, а не подданной, но для этого ещё общественные условия не созрели.

Екатерина Романовна Дашкова была, безусловно, самой образованной женщиной своего времени. Она знала несколько языков, свободно говорила и писала на латыни, что уж говорить о новых европейских языках.

Она была первая в мире женщина, возглавившая Академию наук. И мы вправе гордиться, что это произошло в России.

Все мы рабы своих страстей и у Екатерины Романовны был один пунктик. Современники и исследователи полагают, что ей очень хотелось быть мужчиной. Она даже просила у Екатерины назначения полковником гвардии, но получила отказ. У Ивана Перфильевича Елагина, главы русских масонов, она просила разрешения войти в мужское, исключительное мужское консервативное масонское братство. И тоже получила отказ. Она всю жизнь хотела заниматься мужскими делами. И что интересно — при этом женственность ее ничуть не пострадала. Она знала страсть, у нее были мужья и любовники. Она знала разочарования и минуты депрессии, которые чуть не приблизили её к роковому рубежу самоубийства. У нее были дети, очень хорошо ею воспитанные. Она была и женщиной, и любовницей, и женой, и матерью. Но это не мешало ей проявлять гениальные личностные качества на таком необычном для женщины поприще, как глава Российской Академии наук. При Павле она, разумеется, была смещена, при Александре опять восстановлена и, заметим, единогласно.

В России тогда ситуация с женским равноправием была аховая. И пример Екатерины Романовны Дашковой был просто путеводной звездой для российских дам. Глядя на нее, дочери дворян, офицеров  и купцов мечтал не только о комоде и слониках на нем, о муже и детях. Но мечтали они и  о совершенно новых, небывалых рубежах. И Екатерина Романовна показывала, чего может достичь женщина при честолюбии почти мужском, при характере и дарованиях.

 

Возвращаемся во Францию времен Наполеона. 

Мадам Рекамье.

 

Владелица салона, чьё имя стало нарицательным. Она была необыкновенно красива и сводила с ума легионы поклонников. Принц Август Прусский сватался к ней 15 лет и получил отказ. Она сохраняла со своим мужем — банкиром платонические отношения. Он купил ей домик, а потом ещё…. так что, платонические отношение вполне устраивали обе стороны. Что касается иных отношений, то по этому поводу есть тома сплетен, но ничего документально не доказано. Она всегда оставалась женщиной, которая умела заметать следы. Не такое дурное для женщины качество. Так ли она была умна, как она была красива?  Не так важно. Она пользовалась необыкновенной популярностью, и её обаяние и харизма были таковы, что её имя стало нарицательным для содержательницы салона вообще. И даже кушетку назвали её именем — Рекамье.

Несложно узнать эту даму. Это Жорд Санд. Она же Аврора Дюпен. Вот чья судьба была абсолютно противоположной судьбе, скажем, Екатерины Романовны Дашковой или мадам Рекамье. Аврора была с малолетства увлечена руссоистскими теориями, она верила в платоническую чистую любовь. И как она позже писала, выйдя замуж за Казимира Дюдевана, «физическая сторона брака меня ужаснула».

Она взяла для своей писательской карьеры мужской псевдоним Жорж Санд в честь своего возлюбленного Жюля Сандо, который был писателем — иллюстратором и одним из её многочисленных поклонников. Среди её поклонников были Ференц Лист, Шопен, Альфред де Мюссе…. да кто только не был! Она пользовалась фантастическим успехом вовсе не благодаря своей красоте. Никто не описывал её, как красивую женщину. Черты её лица были вульгарны, об этом писали даже её поклонники. НО! Она их специально вульгаризировала. Она была первой женщиной, которая подняла на щит феминистический лозунг «Я не кукла в красивой обертке, пусть мужчины меня любят такой, какая я есть!». Она отказывалась от макияжа. Много ли женщин готовы повторить этот подвиг? Она отказывалась от всех женских снадобий и притираний, она не пользовалась духами. Она отказывалась пользоваться духами и демонстративно пахла крепчайшим табачищем. Она курила так называемую «матросскую самокрутку» из цельного табачного листа. Можете  себе представить, какой шел аромат?! И как пахла её одежда и длинные волосы, которые она прятала под мужским цилиндром.

Её салон и круг её поклонников держался на том, что она неколебимо следовала своей линии. Я такова, какая я есть. «Quelle — quelle» — говорила она по-французски. Принимаете меня — милости прошу. Нет — скатертью дорога. Она впервые отказалась от традиционного женского пути — «Ах, ах! Я должна сделать все, чтобы понравиться мужчине». Жорж Санд, начиная от смены костюма, использования мужского псевдонима и демонстративного следования мужскому поведению, по сути первая сказала — «Пусть мужчины любят нас такими, какие мы есть! Без всех этих женских наслоений, хитростей и притворств, за которые они сами нас потом так любят обличать».

Жорж Санд выпустила огромное количество литературных произведений. Совершенно не представляется возможным прочесть их все за одну жизнь. И это понятно — она жила на построчный гонорар, как и Дюма. И оплачивался её писательский труд почти так же, как труд Дюма и Гюго. Когда она умерла, Виктор Гюго, олимпиец и небожитель, признанный величайшим гением французской литературы при жизни, написал — «Я оплакиваю умершую и приветствую бессмертную». Так говорили только о мужчинах, членах французской Академии.

Это первый женский голос, прозвучавший не только на всю Европу, как голос Кристины Пизанской, но и на весь мир. Поскольку французскую литературу в середине 19 века, когда жила и писала Жорж Санд, переводили повсеместно. Её книги были переведены даже на японский язык. Для тогдашних времен вещь абсолютно неслыханная. Её книги в России переводили с необыкновенной для тех времен скоростью — через три года.

 Далее….. Суфражистки! 
Новый этап в развитии борьбы за женское равноправие.

На фотографии мы видим безымянную даму дивной красоты, которую три  пеших и один конный  бездушные полицейские волокут в участок. А за что? За то, что она дико орет — ДАЙТЕ ЖЕНЩИНАМ ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ ПРАВА!

Suffrage и на английском, и на французском языке значит «избирательное право».
Суфражистки требовали для женщин равных прав, причем права не только избирать, но и быть избранными. Эта идея пробивала себе путь очень тяжело. Суфражизм начался в Англии, затем во Франции и по всей Европе  и перекинулся в США. В конце концов женщины этого добились.

Сейчас избирательное право распространяется на женщин почти во всех странах мира. Тогда людям казалось, что в изменении социальных условий лежит ключ чуть ли не к установлению царства Божия.

Суфражистки искренне и с энтузиазмом прокладывали путь идее женского равноправия.

 

Вот ещё одна дама. Она жила в середине 18 века, но не случайно она оказалась здесь, рядом с суфражистками, на границе 19 и 20 века. Это Мэри Мэри Уолстонкрафт.

Кристина Пизанская опередила свое время на 400 лет, Элеонора Аквитанская, пожалуй, на 800. Это великие женщины, имена которых блистают, как звезды на небесах.

Мэри Уолстонкрафт менее известна. Однако, её знают сотни тысяч людей и она, безусловно, заслуживает, чтобы её имя было упомянуто. Она провозглашала феминистические лозунги. Она говорила, что девочек следует воспитывать так же, как и мальчиков, а именно — давать им полноценное образование.

В эпоху чудовищных анти женских предрассудков, когда люди всерьез полагали, что если «баба выучится читать, то она пойдет на панель или станет ведьмой», желание Мэри Уолстонкрафт дать всем женщинам, даже самым простым, такое же образование, как мужчинам, было революционным. Она тоже была писательницей, она тоже жила переводческим и литературным трудом, она тоже не скрывала в пуританской Англии конца 18 века своих любовных связей, а некоторые даже выставляла напоказ. Она жила демонстративно и представляете, чего ей это стоило? Она была женщиной непростой, она два раза пыталась покончить жизнь самоубийством.

Мэри Уолстонкрафт была апостолом женского просвещения на Западе. Она были близка к масонским и даже к розенкрейцеровским кругам. Она разделяла лучшие и прогрессивные идеи своей эпохи. И она поняла главное — причина женского неравенства и угнетенного положения женщины не в их физиологических, якобы, дефектах, не в их слабости физической, не в их глупости. А в том, что они лишены базовых равных условий.

Женщинам не дают одинакового образования. Если им дать равное образование, большинство женщин окажутся вровень с мужчинами, и двадцатый век это продемонстрировал и блестяще доказал.

А 21 век покажет ещё больше!

Статьи написаны по лекциям Леонида Мациха.